Купил сборник шустрых частушек, собранных Николаем Старшиновым (Ой, Семеновна, М.: Байкальская академия, 1992). Некоторые частушки особенно выразительны.
Самолет летит,
А под ним — овес.
Уехал миленький
И любовь увез.
* * *
Как гуляла ты, матаня,
Как любила шалости!
И тебя, моя матаня,
Заебли без жалости.
* * *
На березке, на макушке
Соловей задул кукушке.
Только слышно на суку:
— Пиздык-хуяк, ку-ку, ку-ку!
* * *
Полюбила я его,
Максима Тихонова.
А в тихом омуте чертей
До хуя напихано.
* * *
Я кальсоны полоскала
И над ними плакала:
Где же, где же та игрушка,
Что в кальсонах брякала?
* * *
Я купил своей милашке
Юбку тюлевую.
И теперь ей в этой юбке
Запиздюливаю.
* * *
Одеяло, одеяло,
Одеяло красное.
Как под этим одеялом
Моя целка хряснула!
За пять рублей купил книжицу стихов А. Алдан-Семенова. Обычная сов. лирика, ничего примечательного. Понравилось только стихотворение Гагарин, которое и хочу частично процитировать:
Людей всегда манили дали.
Их вечно звали океаны.
Колумбы земли открывали,
Мир обходили Магелланы.
А космос жил не торопясь,
Он был загадочен и страшен, И только звезды наших башен
Держали с ним прямую связь…
…
И космос походил на сон,
Но проходил перед глазами,
Почти до боли осязаем,
Хотя, как вечность, невесом.
Впервые от земного века,
Отбросив версты и века,
Стучит в нем сердце человека И шарит умная рука.
Но найти там нечто действительно интересное можно только случайно. С другой стороны, практически эти картинки все равно использовать нельзя, так что это игра такая.
Оказывается, еще два года назад издательство Астрель освоило выпуск Карманных Автоматических Информаторов На Мускульной Силе (круглых). А я-то думал, что они вымерли в конце семидесятых.
Вообще, “Выбирай сердцем” могучий был лозунг. Очень адекватный. Всем заинтересованным лицам давно известно, что Народ-Богоносец готов в любой момент применить любой орган, если этот орган, конечно, не руки и не голова.
У перипатетика Терция упоминался некий сэр Комби Корм, корреспондент буржуазной газеты “Пердит интриган врот ох Америка”. Лучше придуманного псевдоиностранного имени я и не упомню.
1. Курко В.И., Полетаев Т.Н. Сам себе колбасник. Санкт-Петербург, Агропромиздат, 1994 г.
2. Сатинский В.Н., Новиков Б.М., Каверзнев В.Н. Первые шаги ружейного охотника. М., Л.: Всесоюзное кооперативное объединенное изд-во, 1936 г.
Эта икона изображает, как известно, образцового советского подростка Будущего Стоителя Коммунизма (это имя), держащего в руке важный предмет Века НТР, гостя, так сказать, из Светлого Будущего, Персональный Портативный Компьютер. Обратите внимание — у подростка из головы торчит т.н. черешок, с помощью которого Будущий Строитель в часы учебы и созидательного труда подключается сами знаете к чему.
Nikita Khrushchev, premier of the Union of Soviet Socialist Republics (USSR) from 1958 to 1964, once stated that the Soviet army might have starved without SPAM during World War II.
Love
Has never been easy for me
Can’t you see
I have always been lonely
Faith
It seems like a mystery
Girls like me
Have to hide our hearts away
If only we could live one day
Without the need to hide away
I’d tell the truth to everyone
How I live for you
But people never understand
They’ll destroy us if they can
Say we were struck down by the hand
Of Heaven
We must be wise
And keep our disguise
Stand by our lies
My Secret Love
I refuse
To think of losing you
I won’t give the world
The chance of accusing you
I refuse
I’d sooner die than tell
I’m under your sweet spell
My Secret Love
No
Don’t say a single word
Can’t be sure
Can’t be sure that we won’t be heard
Like Romeo and Juliet
They will chase us to our deaths
Than voice their false regrets
The liars
But since the day that we first met
And until I take my dying breath
I will be tangled in your net
Of desire
I refuse
To think of losing you
I won’t give the world
The chance of accusing you
I refuse
I’d sooner die than tell
I’m under your secret spell
My Secret Love
I refuse
To think of losing you
I won’t give the world
The chance of abusing you
I refuse
To tell the truth of you
I refuse for you
My Secret Love
Перечитал, на этот раз внимательно, полную версию Двенадцати стульев. Очень много хорошего было выкинуто. Как я мог жить так долго без этого, не понимаю.
Например:
Во всем городе дамочки заливались по-соловьиному. Мужья завидовали удачливости Воробьянинова. Постники, трезвенники и идеалисты забрасывали прокурора анонимными письмами. Прокурор читал их на заседаниях суда, ловко и быстро чеша за ухом. С Воробьяниновым он был любезнее прежнего. Положение его было безвыходным — он ожидал вскоре перевода в столицу и не мог портить своей карьеры пошлым убийством любовника жены.
…Картина маслом “Гнев Синчхона” наглядно показывает, как народ, возмущенный кровавыми зверствами врагов, проявляет твердую решимость, скандируя “Гады, непременно отомстим!”…
Из беседы (“Развивать наши изобразительные искусства в революционные изобразительные искусства — национальные по форме и социалистические по содержанию”) Ким Ир Сена с художниками после посещения IX Всереспубликанской выставки изобразительных искусств 16 октября 1966 года.
…Чтобы покончить с нашей отсталостью в области сельского хозяйства и дать стране побольше товарного хлеба, побольше хлопка и т. д., необходимо было перейти от мелкого крестьянского хозяйства к крупному хозяйству, ибо только крупное хозяйство имеет возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать побольше товарной продукции. Но крупное хозяйство бывает двоякое, капиталистическое и коллективное. Коммунистическая партия не могла стать на капиталистический путь развития сельского хозяйства не только в силу принципиальных соображений, но и потому, что он предполагает слишком длительный путь развития и требует предварительного разорения крестьян, превращения их в батраков. Поэтому коммунистическая партия стала на путь коллективизации сельского хозяйства, на путь укрупнения сельского хозяйства путем объединения крестьянских хозяйств в колхозы. Метод коллективизации оказался в высшей степени прогрессивным методом не только потому, что он не требовал разорения крестьян, но и особенно потому, что он дал возможность в течение нескольких лет покрыть всю страну крупными коллективными хозяйствами, имеющими возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать побольше товарной продукции…
Отрывок из речи тов. И.В. Сталина на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа гор. Москвы 9 февраля 1946 года. Курсив муа.
А вот, по многочисленным просьбам читателей, и самая знаменитая пародия Паперного.
Чего же он кочет?
Зиновий Паперный
Советская девушка Лера Васильева вышла замуж за итальянца Спада, тезку Муссолини. Вначале ее муж назвался просто Беном, и она, ни о чем не подозревая, поехала с ним в Италию к Бениной матери. Все там было не как в Москве. В магазинах были товары. Это было пугающе непривычно. «Что-то тут не так»,— насторожилась Лера.
* * *
Антонин Свешников писал картины стилем рюс.
— Мистер Свешников,— спросил его один иностранец,— вас устраивает метод соцреализма?
— Нет! — ответил Свешников, густо окая.
* * *
У рабочего человека Феликса Самарина не было конфликтов отцов и детей с отцом.
— Давай, отец, потолкуем,— сказал сын.
— Изволь,— согласился отец,— но только если о заветном. Размениваться на пустячки не намерен. Что тебя заботит, сынок?
— Две заботы сердце гложут,— чистосердечно признался Феликс,— германский реваншизм и американский империализм. Тут, отец, что-то делать надо. И еще одна закавыка. Давно хотел спросить. Скажи, пожалуйста, был тридцать седьмой год или же после тридцать шестого сразу начался тридцать восьмой?
— Тридцать седьмой! Это надо же! — уклончиво воскликнул отец. Его взгляд стал холодней, а глаза потеплели.
— Уравнение с тремя неизвестными,— сказал он молча,— икс, игрек, зек.
* * *
Оборудованный по последнему стону запкаптехники шпион-фургон был рассчитан на демонтаж советской идеологии, психологии и физиологии. В нем ехали:
германский немец штурмбанфюрер Клауберг, хитро сменивший свою фамилию на Клауберга же,
Росс — это бокс, Браун — это секс. Она была крупнейшей представительницей модного сейчас на Западе сексистенциализма. Ее постель имела рекордную пропускную способность. В сущности, это была не постель, а арена яростной борьбы двух миров. Мисс Порция Браун не просто отдавалась — она наводила мосты.
* * *
Наш выдающийся (в правую сторону) писатель Василий Булатов приехал в ихнюю Италию. Булатов был даже не инженер, а офицер человеческих душ. Ему было мало их изваевывать — он хотел их завоевывать.
— Зовите меня просто Сева,— удивительно просто и демократично сказал Василий Петрович Булатов Лере Васильевой. «Он похож на горного кочета, расправляющего свои орлиные крылья,— подумалось Лере Васильевой, и что-то где-то в ней радостно екнуло.— А как просто держится: вот уж ни за что не скажешь, что талантливый».
* * *
Порция Браун приступила к работе.
— Можно я буду вас звать просто Фелей? — тихо спросила она, прижимаясь к Феликсу Самарину бедром со вделанным микрофончиком.
— Я назван Феликсом в честь железного Феликса,— наотмашь отрубил Феликс.
Порция прикусила свой лживый язычок, в ее бедре что-то щелкнуло.
— Опять короткое замыкание,— грубо выматерилась мисс на одном из иностранных языков. Ей, космополитке, было все равно на каком.
* * *
Василий Булатов был человек слова. И дела. Его девизом было «Слово и дело». Он помог Лере Васильевой вернуться домой из итальянской глуши. Взволнованная она ходила по московским улицам.
— Ну и что с того, что в магазинах нет товаров,— спорила она с Бенито,— но ведь нету наших советских товаров, а не их показной трухи.
* * *
Стоило Василию Булатову столкнуться с людьми с законченным высшим образованием — его жизнь становилась невыносимой: сразу же насмешки, желание сказать ему побольней, покомпрометационней. Если бы не встречи с неискушенным в литературе читателем — совсем бы пропал.
Людей он называл ласково-уменьшительно: винтики. Себе отводил роль отвертки. Вернее — завертки.
Булатов не терпел Булатов — тех, что бренчат о последних троллейбусах.
— Ну почему последний? — искренно недоумевал он под одобрительный гул и сочувственный хохот рабочего класса.— Что у нас, троллейбусов мало, что ли?
Булатов неудержимо рвался в будущее. Его любимым выражением было: осади вперед!
* * *
Антонину Свешникову стало душно в стиле рюс, и он, порвав со своим рюсским прошлым, написал широкоформатное полотно — рабоче-крестьянская мать. Счастливая, она родила двойню: рабочего и крестьянина.
— Как вы назовете вашу картину? — ехидно спросил его один иностранец.
— Гегемона Лиза! — с ходу рубанул Свешников.
* * *
А между тем мисс Порция Браун, как все враги, не дремала. На этот раз она собрала в комнате Ии советских парней и девушек и с маху бросилась в диверсию. Испытанное средство: индивидуальный половой террор. Напоив гостей антисоветским джином, мисс начала раздеваться под ритмично и мелодично растлевающую молодые и неопытные души музыку.
— Разрешите стриптиз считать открытым, господа! — весело закричала мисс, привычно расстегивая пуговицы на блузке из поддельной искусственной ткани.
— Товарищи! — раздался голос Ии.— За что боролись? Наша правда выше голых фактов.
Порция неотвратимо расстегивала блузку.
— Товарищи! Братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои! — набатно гремел голос Ии.— Вспомним взятие Зимнего, раскулачивание кулака, обеднячивание бедняка, пять в четыре, мир во всем мире…
Но мисс Порция Браун уже выходила за пределы своей юбки. Еще минута, и наши парни и девушки увидят то, чего…
«Скорей! К своим! Этого не должен увидеть каждый!»— задыхалась Ия.
* * *
…Узнав, в чем дело, Феликс посерел, осунулся и возмужал. Когда он, только что вышедшая за него замуж Лера Васильева и Ия ворвались в стриптизную, раздевалась девица с лошадиным лицом, не понимая, что она троянский конь мировой реакции. Ее белье лежало на полу как белый флаг политической капитуляции.
Да, Порция Браун честно отрабатывала свой хлеб, свою порцию, или, по-нашему, пайку.
— Караул устал ждать,— произнес Феликс сурово, но грозно.
Заливаясь слезами, мисс стала одеваться. Такого поражения многие годы не знал Пентагон.
* * *
— Прости, отец, опять я к тебе,— сказал Феликс, входя.— Так как же все-таки — был тридцать седьмой год или нет? Не знаю, кому и верить.
— Не был,— ответил отец отечески ласково,— не был, сынок. Но будет…
Вдогонку к тезису об уроках литературы в школе: нашел пародию Зиновия Паперного, которая решительно об этом же.
Читайте же, дети! Школьная читательская конференция
Открыла конференцию методист — женщина с правильными, даже с методически правильными чертами лица. Она сказала голосом, свободным от интонаций.
— Ребята. Мы вас уже давно. Предупреждали. Что конференция состоится сегодня. И никакие отговорки не. Принимаются. Ясно. Вы меня поняли. (Далее — призывно, но настороженно.) Кто. Будет. Первым.
Напряженная тишина. Чей-то взволнованный выдох:
— Назначьте!
Методист. Ну. Хорошо. Вот. Коля хотел много интересного рассказать. Встань, Коля!
Коля (встает, убитым голосом). Да, хотел. Я тоже люблю книгу. (Обреченно.) Очень! Книга развивает у меня (загибает мизинец) мышление (загибает безымянный палец), воображение (ещё два пальца), смелость и силу воли. Вот я, например, с детства мечтал быть похожим на Наташу Ростову! (Загибает большой палец и садится сам.)
Методист. А вот еще. Катюша хотела много интересного рассказать. Встань, Катерина!
Катюша (встает, тихо, доверительно). Ну, конечно, мы с вами живем, как вы уже знаете, в чудесное время. И всему этому помогает, конечно, книга. Я лично даже думаю, может быть, ребята со мной не согласятся, но книга… Мне так показалось… Книга… Вот вы будете спорить… Книга… Лучший подарок! (Садится с вызывающим видом.)
Методист (задумавшись, мечтательно). А ведь верно… Так. А вот кто еще хотел что-то интересное рассказать. Петруша. Встань, Петр!
Петруша (недоуменно). Так ведь я же математик.
Методист. Ну. Что ж теперь делать. Все равно скажи. Поэзию любишь?
Петруша (чистосердечно). Нет.
Методист. А книжки читаешь?
Петруша (от души). Нет.
Методист. Так. А будешь читать?
Петруша (упоенно). Никогда!
Методист. Садись, Петр, и больше не вставай. В работе конференции принимает участие молодая поэтесса Ольга Петровна — широко известная во всех уголках нашего микрорайона. (Едва сдерживая торжественность.) Ей. Слово!
Молодая поэтесса Ольга Петровна (говорит тихо, хрипло, с нарастающим внутренним напором). Вот книга… Если вот так просто, по-женски, даже по-бабьи сказать, нет, даже не сказать, а вытолкнуть слово из затаенных глубин своего непростого и где-то нелегкого естества, то (громко) люблю книгу (еле слышно) до боли вот тут (показывает). Вот ночью где-то почему-то проснешься, вся заворочаешься, вот так (ворочается), и одно в тебе: почитать бы кого-нибудь… Из классиков или из этих… наших современников. Вот книга… Вот люблю… Вот жадно… Каждую страничку… Вот всё. (Садится, привычно оглушенная громом аплодисментов.)
Методист (продолжая хлопать). А еще в работе нашей конференции участвует наш любимый артист мастер высокохудожественного слова Сам Самыч!
Артист Сам Самыч (подчеркнуто добродушно). Когда меня сюда пригласили, я сначала подумал: а чо я туда пойду, чо я туда поеду, но внутренний голос говорит: а иди ты туда, к ним, к ребятам. Они же цветы жизни и плоды просвещения. И скажи ты им, цветам и плодам, как ты любишь книгу. И вот я с вами. (Неожиданно зычно.) Книга! Как без нее?! Даже смешно подумать. (Смеется.) А если бы ее и вовсе не было? А? Ну? И грустная же была бы картина! (Грустит.) И вот она, родимая, с нами. (Высоко поднимает книгу над головой.) И чтобы показать вам, как же я люблю книгу, я прочитаю стихотворение Пушкина «Пророк» не наизусть, нет! — а по ней — по книге! (Читает, имеет успех и, не дождавшись конца аплодисментов, убегает на другое выступление. )
Методист. Ну. Что ж. Кажется. Можно уже заключать. Сегодня мы с вами услышали много интересного. Чудесно сказала Катюша. Как ты сказала, Катерина? Встань. Книга — лучший подарок? Поэтесса Ольга Петровна дарит нашей библиотеке свою книгу стихов.
Поэтесса надписывает свой лирический сборник.
Внимание! Автор дарит авторский автограф! Авторский автограф автора!..
Мне осталось добавить немногое. Мы не просто книгу читаем, листаем, почитаем, мы ее… Что, ребята. А? Ну-ну? Мы ее… Что? Ну-ну-ну, смелее… Мы её лю-би-м-м-м! Какую именно книгу надо любить — конкретные примеры должна была привести Зоя, но она заболела.
Итак — я люблю книгу, ты любишь книгу, он её любит, мы ее любим, они ее не любят!
Сталин проходит по кремлевскому коридору. Снимает доху у вешалки и, пригладив усы, входит к себе в кабинет. Останавливается посреди комнаты, проводит руками по волосам. Подходит к столу, останавливается задумавшись, а затем садится за письменный стол и, закурив, принимается рисовать.
На столе перед ним лист бумаги, испещренный рисунками ленинского профиля.
Рука Сталина чертит профиль за профилем.
Сталин сидит глубоко задумавшись.
И вот возникает Ленин, полный огня и движения. Потом исчезает. Сталин остается один. Кажется, что он и в самом деле только что беседовал с Лениным. Лицо его светлеет и оживляется.
Клятва. П. Павленко, М. Чиаурели, сценарий одноименного фильма, выпущенного 20 июля 1946 года в Тбилисской киностудии. Цитируется по изданию: Избранные сценарии советского кино, т. 6, Госкиноиздат, Москва, 1950.
На рассвете у правленья —
Вся деревня,
Все селенье.
По деревне мчатся кони,
Словно в гонках
на призы.
Заливаются гармони:
Парни едут на призыв.
Ребятишки лезут выше —
На черемухи, на крыши
И завистливо глядят
На товарищей ребят.
Обсуждают ребятишки —
У кого ботинки чище,
У кого новей наряд…
Петухи, взлетев на крыши,
Запевают невпопад.
Подлетают к дому тройки
В кольцах,
В пряжках,
В бубенцах.
Шеи тонки, ноги бойки.
Председатель их встречает
у тесового крыльца.
Водит пальцем по усам,
Всё осматривает сам.
Поглядел на пристяжную —
Чмокнул:
В теле и — бела.
Поглядел на коренную:
Что-то сбруя не светла.
— Бригадир, смените сбрую,
Да заправьте удила!
—Почему дуга не в лентах —
Где синюшки,
Где кумач?
Для текущего момента
Надо б в радугу запрячь.
У крыльца стоит рысак,
Бъет копытом так и сяк.
Парень чистит щеткой брюки,
Кепи чистит
И пиджак.
Мать наказывает сыну:
— Как в наборную* войдешь,
Не сгибай, сыночек, спину,
Пусть не хают молодежь;
Волю дай плечам упрямым,
Встань широкий на весы…
— Я и так не узок, мама!
Говорит старушке сын.
— Да гляди — что ясный сокол,
Выше голову держи…
— У меня и так высоко…
— А пойдешь служить —
Служи,
Чтобы всей округе слава
И семье и роду честь,
Чтобы мне пришлась по нраву
О твоей отваге весть;
Чтоб врагам не ведать нашей
Что — земли!
Воды, росы!
Будь и сметлив и бесстрашен,
Налетят — гони их взашей,
Чтобы знали, чей ты сын.
Сын спускается с крылечка
И садится в тарантас.
Конь буланый рвется в пляс,
Мать распутала уздечку:
— Ну, сынок,
В счастливый час!
* Наборная — на севере помещение призывной, наборной комиссии.
Цитируется по изданию: журнал Октябрь, январь 1940, книга 1.
За последние дни телевидение подарило мне парочку спорадических цитат. Во-первых, увидел случайно репортаж про какого-то учителя года. Учитель, солидный мужичина в очках, вальяжно сидел перед камерой и вещал:
— Учитель, это представитель государства перед детской аудиторией…
Угу. А педофил, к примеру, это представитель гедонистических кругов перед детской аудиторией. Вторая цитата ещё короче. Как и первая, она сугубо отрывочна (проходил мимо смотримого катиной бабушкой телевизора):
Чем больше я читаю кочетовское Чего же ты хочешь, тем больше удивляюсь, как такое актуальное по нынешним временам чтение забыто. Это же кладезь цитат! Вот, например:
К себе домой она поднималась по лестничным ступеням, как на Голгофу. Видеть Спаду было уже совершенно невозможно. Он стал чужим не только ей, но даже своему итальянскому народу. Вот с кем связала она свою жизнь! Как подшутила над ней, московской комсомолкой, судьба!
Горячий привет работницам и трудящимся женщинам всего мира, сплачивающимся в одну трудовую семью вокруг социалистического пролетариата.
Желаю им полного успеха:
1) в деле укрепления международных уз рабочих всех стран и обеспечения победы пролетарской революции;
2) в деле высвобождения отсталых слоев трудящихся женщин из-под духовной и экономической кабалы буржуазии;
3) в деле сплочения крестьянок вокруг пролетариата - вождя революции и руководителя социалистического строительства;
4) в деле превращения двух неравных еще по своему положению частей угнетенных масс в единую армию борцов за уничтожение всякого неравноправия, за уничтожение всякого гнета, за победу пролетариата, за построение в нашей стране нового, социалистического общества.
Да здравствует Международный коммунистический женский день!
Среди прочего в Красном курсанте обнаружилось эссе Павла Олешевко Пролетарий, помни о лесе. Интересно оно тем, что является дивным примером сублимации полового чувства (ещё бы, им там в пехотной школе небось баб не выдавали). Во всяком случае, если заменить слово лес словосочетанием толстая женщина, смысл практически не меняется.
Среди дивных красот природы, воспетых вдохновленной песней поэта, на первом месте, безусловно, стоит лес. Его называют и «дремучим», и «задумчивым», и «говорливым», и «мечтательным», и «сердитым». Трудно перечислить все яркие и любовные эпитеты, с которыми поэт в порыве творческого экстаза обращается к лесу. Фантазия первобытного человека населила лес «лешими», «гномами», «купавами», «снегурочками», «берендеями», и все это говорит о том неотразимом очаровании, которое веет от стройных стволов и зеленых ветвей лесной глуши.
Да. Лес красив! Нельзя передать словами того волшго опьянения, которое испытывает любитель природы, входя в лес. Читая норвежского писателя Кнута Гамсуна, понятно, почему герой одной из его повестей становится на колени и целует сухую кору сосны. Всмотритесь в картину нашего русского художника Шишкина и вы увидите в призме художественного творчества всю беспредельную мощь обаяния леса. Но и наша повседневная практическая жизнь связана с лесом. Дрова зимой и прохладная тень летом—вот первое, что дает человеку лес.
…
Вся чарующая правда давно известна ученым мира, и все это мы обязаны знать. Тот каменный уголь, который добывают в шахтах и которым мы двигаем паровозы, фабрики и заводы, есть скопленная лесом, погребенная в недрах земли солнечная теплота. А поэтому — берегите и любите лес!
…
Пролетарий, помни о лесе! Он есть источник твоего благосостояния и счастья твоих поколений. Проявив себя творческой силой в создании новых страниц истории человеческого духа, стремящегося освободить мир от рабства, научись создавать на земле материальные блага, полюби природу и прежде всего дивное создание ее—лес.
Для полноты ощущений эссе сопровождается иллюстрацией, изображающую пустоту молодой мужской жизни, не сопровождающейся регулярными половыми актами:
Купил выпуск журнала Первой Петроградской пехотной школы от 5 мая 1923 года. Изумительно. Например:
…Спокойно спит Марсово поле, отдыхает, чтобы через час, через два охать под миллионами ног…
…Только сыто упитанные физиономии не принимают участия в демонстрации. Они, как волки, дичатся рабочего люда…
Курсант И. Коробко, Первое мая в Петрограде
Или вот стихотворение Груздеву-слесарю, тоже творчество курсанта И. Коробко, между прочим:
Мы, сыны трудового народа, Держим крепко винтовки в руках; Если снова настанет невзгода, Как один будем все на фронтах… Будем бить англичан и французов, Будем крепко стоять за Совет, Нач. Казанский наш будет Кутузов, В этом твердый святой наш обет… И один из весенних лучей Нашей “Правды” рабочего солнца Скромный слесарь в кругу слесарей Будет смело трудиться у горнцев… С нашей “Правдой” великой курсанты, Будут смело громить всех врагов, Смерть идет капиталам Антанты, Не надеть им нам снова оков… Наш союз будет крепким могучим, Сила грозная кроется в нем; “Правда” великая светом живучим Нам светить будет ночью и днем.
Виктор Ардов. Письма к бабушке, или светская жизнь Юрика Звягина
Рине Зеленой
Дорогая бабушка! Я тебе редко пишу — почему? Потому что я еще не умею быстро писать. Я думаю скорее, а пишу медленнее и даже забываю вставлять разные буквы в слова, потому что я уже давно это слово придумал и сам думаю дальше, а еще его надо писать. Вон я тебе в том письме написал про нашу кошку, что она окотилась, — так: «кска». А мама меня ругала, что я пропустил «и», и хотела даже на меня жаловаться учительнице в школу, что мальчик во 2-м классе, а пишет «кска».
А теперь я буду писать часто, потому что у нас тут есть одна жиличка, тетя Валя, так она обещалась все записывать, что я тебе, бабушка, буду писать — то есть говорить. И она обещала своих слов не вставлять, а только выставлять, если я говорю ненужные.
Бабушка, а у нас теперь каникулы, и в школу не ходить, а на елки ходить. И будет елка для детей, где папа служит на заводе, и потом отдельно, — где мама служит в конторе. И отдельно — у нас в школе. И еще, наверное, будут елки у кого-нибудь: не где служат, а у знакомых ребят. От этого мне будет весело, и сейчас уже весело: я думаю про эти елки, и все время хочется пойти уши вымыть, как будто я сейчас пойду в театр, и немного чешется в животе в самом внутри. Мама про это говорит, что я волнуюсь.
А я вчера разбил графин, а он не разбился. Стала только одна маленькая трещина, но она не внизу, так что можно наливать очень много воды. Только во время, когда наливаешь в стакан, немного из оттуда капает, из трещинки. Целую тебя, бабушка, мама кланяется, а папы еще нет дома,
Юрик.
2
Бабушка, здравствуй! Ну вот я уже был на одной елке, где папа служит. Елка была хорошая, очень высокая, и Дед Мороз выше меня ростом — что я говорю, выше меня, — он даже выше тебя. И даже представляли куклы из такого ящика: волк, лиса, журавль и заяц, А заяц был хитрый, а волк хотел зажилить у зайца избу, а зайцу все звери помогли, а волк все хитрил, а заяц одолел,— и волка выгнали. Прямо настоящий пестакль был, как в театре.
Только потом двум мальчикам и одной девочке не хватило подарков-мешочков с конфетами и мандаринами. И они стали плакать. А глядя на них, еще разные дети стали плакать. Я не плакал, но мне тоже стало скучно, и я стал думать разные вещи, как я думаю, когда ложусь спать. Я только стал думать: из чего у живых, взаправдашних собак сделаны носы — из кожи или из клеенки? Если из клеенки, почему носы такие шершавые? А если из кожи, почему так блестят?
Потом все-таки тех трех ребят успокоили, оборвали для них с елки три игрушки, все поиграли еще немного, и елка кончилась. Но все-таки вышло поздно, и я приехал домой, когда я уже давно сплю всегда.
Дома у нас все ничего. Во дворе горка у нас раньше была фиговая, а теперь — ничего, можно кататься. Папа мне подарил такого деревянного человечка, если дернуть за веревочку, он танцует руками и ногами. Но я уже веревочку оборвал. Теперь этот человечек только годится в шоферы в мой грузовик, а дергаться не может. И в танк не годится, не влезает — танк у меня маленький. Папа тебе кланяется, а мама не кланяется: ее нету дома.
Юрик.
3
Ну вот, была еще одна елка, где мама служит. Елка была выше, чем на папиной службе, а Дед Мороз — поменьше. Подарков хватило на всех, даже по три, по четыре мешочка давали. Зато двух девочек и одного мальчика тошнило: они объелись; они взяли себе много мешочков и все съели. А я не объелся, потому что у меня мама отняла четыре мешочка и сказала, что это я съем дома. И я, верно, с тех пор уже все ем, ем, а еще один мешочек цельный. Только папе и маме я дал по мандарину и тете Вале за то, что она за меня пишет то, что я пишу тебе. Бабушка, а горка во дворе подтаяла и опять стала фиговая. Ну, пока.
Юрик.
4
Бабушка, я тебе прошлый раз не написал, что тебе кланяются лапа и мама, а они кланялись. И сегодня они кланяются, я уж лучше сразу скажу, а то потом забуду.
Бабушка, я был на елке в школе у нас. Елка была хорошая. Деда Мороза почти не было. То есть один наш ученик из 8-го класса оделся было как Дед Мороз, но сейчас же снял с себя все, потому что дедовское-морозовское платье, оказывается, очень потное: он весь намокнул, как в ванне, и все снял, и сам пришел смотреть концерт весь еще мокрый. А концерт делали не артисты, а тоже наши ребята. Из нашего класса Витя Потапов читал стихи про Китай, что у нас лучше. Только он сбился. Надо было сказать: «И правят там не мандарины, а кули…» А Витя забыл, кто правит. Только помнил, что что-то вкусное — мандарины. И Витя сказал:
— Там правят не апельсины, а кули!..
Нам это так понравилось, что нас просили быть потише.
Подарки были, но никого не тошнило.
Бабушка, тебе кланяются папа и мама. Хотя чего это я? Они ведь уже кланялись в начале письма. Горка на дворе поправилась. Я ничего не разбил, не сломал уже очень давно.
Юрик.
5
Бабушка, я опять был на елке. И не в школе, и не у ребят, а на посторонней елке. У папиной тети есть дочка, она давно уже тетя сама, но детей у нее нет. А на службе у нее тоже была елка, так эта тетина тетя взяла меня туда, чтобы елка зря не пропадала. Я уже забыл, какая елка где была выше. Но в общем у тетиной тети на службе елка тоже была на ять. И Дед Мороз на ять. И подарки. Ребята на этой елке не ссорились, а поссорились взрослые. Потому что там подарки были не мандарины, а игрушки (мне дали парашют в коробочке и книгу про «Белеет парус»). А когда их давали — игрушки-то, одна мама стала ссориться. У этой мамы ребенок был маленький, он почти не умеет ходить, и ему дали погремушку. А мама стала требовать, чтобы ей дали не погремушку, а хоть самокат, потому что он на подшипниках-шариках. И кричала, что погремушка — это гроши, а самокат — не гроши. Такая глупая! Погремушка — это погремушка, а гроши еще неизвестно, что такое. Это мама кричала, пока ее ребенок тоже не заплакал, а потом она сама заплакала, и еще две тети заплакали, которые выдавали игрушки и которым эта мама сказала, что они хотят зажилить самокат.
А ребята все смеялись, когда три таких больших тети плакали и ругались. Один мальчик все время кричал на них:
— Куси, куси!
И я тоже хотел кричать «куси, куси!», но тетина тетя — тетя Катя, с которой я пришел, — мне не велела. Я только успел им нос показать, которые ругались.
Домой пришли поздно. Я дома тоже плакал, не помню уже, чего. Мама сказала, что от усталости. Ну, пока, бабушка.
Юрик.
6
Бабушка, а я опять был на елке, честное слово! У Танечки Вириной, это у нас дома. Елка была меньше, чем на службе у тетиной тети — тети Кати. А другие елки я уже позабыл.
Дед Мороз был такой маленький, что даже висел на самой елке. Подарки были опять из еды: из сладкого. А интересного было только то, что подрались. Сейчас скажу, кто с кем.
Это уже после елки. Стали играть в войну. И никто не хотел быть фашистом. И японцем никто не хотел быть. Я тоже сразу сказал:
— Я не японец, я русский…
А маленький Петя спросил свою маму:
— Мама, я тоже русский или еще кто?
Мама ему сказала, что он тоже русский. Но его все-таки назначили в фашисты. Он стал плакать, опять пришла его мама, он тогда подумал, что она за. него защитится, и ударил Володю Чувелева. Володя стал плакать. Прибежали еще взрослые, стали ему говорить;
— Ничего, до свадьбы заживет. А Володя кричал:
— Не заживет, врете!..
Но потом все-таки успели поиграть в войну.
Дома я опять плакал и опять не знаю чего.
Да! Бабушка, я тебе опять забыл тот раз сказать, что папа и мама кланяются. Так ты уж считай, что они всегда кланяются. Как я пишу, так они кланяются. Ну, все.
Юрик.
7
Бабушка, я опять ведь был на елке: у Коли Гусева. Это мой товарищ по классу. У него были сразу елка и день рождения. Я ему тоже принес подарок: мыло, которое еловая шишка, и потом другое мыло, как заяц.
Я принес и сказал:
— Закрой глаза, я тебе сейчас подарю одну вещь, только ты ею не мойся!
А взрослые почему-то стали смеяться. И Коля закричал:
— Знаю: мыло, мыло.
У Коли тоже было хорошо. Там был один мальчик, подстриженный налысо, так он говорит с буквой «ч». Он говорит: «Я живу на Чверской», «Чише, чише, поезд может упасть!», «Чвердое яблоко…».
Мы все очень завидовали этому мальчику. Мы пробовали так говорить, как он, но не выходит. Два раза скажешь правильно, а потом опять говоришь с буквою «т»…
У Гусевых целых три кошки: одна — Машка, другая — не Машка, а третья — черная.
И потом с елки упала свеча — со всем: с огнем и с каплями. И попала на одну девочку. Девочка испугалась, а потом ничего, играла, как все, и кричала:
— Кто меня поймает, того я буду чья!..
Дома я никак не мог заснуть, и мама больше не велела мне ходить на елки. Меня звали к Ирочке Клименковой на елку, но я не пошел. Катаюсь на дворе. Горка стала совсем большой.
Юрик.
8
Милая бабушка! Ты, наверное, очень удивишься, только я опять чуть-чуть не попал на елку. Уж мама всем по телефону говорила, что меня ни на какие елки не пускают, а тут вдруг приходят из нашего управдома и говорят:
— Давайте одевайте вашего ребенка к нам в красный уголок на елку.
Мама стала за меня защищаться и не велела меня одевать. А они говорят:
— Что вам жалко одолжить вашего ребенка на час? Деньги у нас истрачены, елка стоит, как дура, а детей нет… Одевайте, одевайте вашу девочку. Не срывайте нам культурную работу.
Мама тогда рассердилась и объяснила им, что я не -девочка, а мальчик, а что они не культурные работники, а голые тяпы или еще кто-то. И они ушли с ничем. А меня мама стала целовать и объяснила, что нельзя класть такую перенагрузку на моем неокрепшем организме. Она думала, что мне жалко этой елки, а мне уже не жалко, мне елки даже во сне надоели: заладили сниться каждую ночь.
Мама мне сейчас говорит, чтобы я не забыл тебе написать, что она тебе кланяется и папа кланяется. Но я сказал, что я тебе велел всегда считать, что они кланяются. Ну, до свиданья, бабушка. Приезжай к нам, я тебе покажу парашют, если только он останется целым, когда ты приедешь.
В брошюре Е. Лойтера “Музыкальное оформление МЮДа” (Москва, 1931) приводятся текст и ноты “Песни германских рабочих” (текст М. Светлова, муз. Н. Чемберджи). Текст снабжен примечанием “С большим упорством и решительностью”.
На самом деле так надо петь абсолютно все песни, начиная от и заканчивая .
…Не знаю, почему я детей люблю так, как никого другого… Я никогда бы не сумел так полюбить женщину, как их люблю, я думаю, что собственных(подчеркнуто Ф.Д.) детей я не смог бы любить больше, чем несобственных.
Феликс Эдмундович Дзержинский, письмо сестре Альдоне, 1902.
Представьте себе такого человека, который ходит посмеиваясь, ничего не делает, да и делать ничего не хочет. Такой человек — наш враг. Комсомольцы должны пригвоздить его к позорному столбу, разоблачить перед всем народом. А если он неисправим, с ним нужно жестоко расправиться.
Большинство людей рано или поздно начинают скептически относиться к творчеству Хармса. Оно, конечно, авангардное, но как-то очень быстро приедается. А я вот, напротив, не чувствую в себе снижения пиетета — дело в том, что у него таки было гениальное стихотворение (мысль простая, но выражена она, на мой взгяд, блестяще). Почему-то его печатают очень редко, так что его почти никто не знает. А раз так — цитирую (по памяти, так что точность не гарантирую).
Случилось это в лето наше, идя бредя в жару дневную, шли два брата, Коля с Яшей. И встретили свинью большую.
— Смотри свинья какая в поле идёт, — заметил Коля Яше. — Она, пожалуй будет, Коля, на вид жирней, чем наш папаша.
Но молвил Коля: — Полно, Яша, к чему взболтнул ты эту фразу?
Такой свиньи, как наш папаша, я ещё не видывал ни разу.
— Ну вот, товарищ командир, мы снова выходим в море во имя защиты нашей родины! — Капитан второго ранга Иван Юрьевич Путин высунул голову из люка и, как всегда, без разрешения поднялся на мостик с неловкостью сухопутного моряка. На крошечном ходовом мостике, где стояли командир, штурман и безмолвный впередсмотрящий, и без того было тесно. Путин занимал должность замполита — заместителя командира корабля по политической части. Все, что он делал, совершалось во славу Родины, Отечества — эти слова были для русских святыми, как и имя Ленина, которого волей Коммунистической партии просто обожествляли.
Купил книжку лирики некоего Николая Старшинова. Поэт он был слабенький (если верить книжке) настолько, что я даже думал, что он окончательно ушел в Лету. Оказалось, нет. В интернете есть про него, вот самое интересное один, два и три. Суммируя, о Старшинове внятно говорит справочник:
Старшинов Николай Константинович (р. 1924), поэт.
Родился 6 декабря в Москве, в Замоскворечье, в многодетной семье. Начавшаяся Отечественная война заставила вчерашнего школьника надеть солдатскую шинель и уйти на фронт. Получил звание старшего сержанта. В бою под Спас-Деменском был тяжело ранен. Потом был госпиталь и казенные костыли.
Первые стихи были напечатаны во фронтовых газетах. В 1947 вышла поэма “Гвардии рядовой”, где есть такие строчки: “Войну не просидели мы в подвале…” Тетрадь фронтовых стихов стала своеобразным пропуском в Литературный институт, который долгие годы оставался для него вторым родным домом. Здесь поэт написал свою первую книгу стихотворений “Друзьям”, вышедшую в издательстве “Молодая гвардия” в 1951.
В 1955 окончил институт. В 1950-е увидели свет поэтические сборники: “В нашем общежитии”, “Солдатская юность”, “Песня света”; в 1960-е - “Веселый пессимист”, “Проводы”, “Иду на свидание” и др.
Старшинов много ездил по стране, но особую любовь испытывал к Литве, обретя друзей среди жителей маленьких поселков и городков. Поэт известен как собиратель частушек, которые он издает время от времени отдельными книжками - “Частушки с картинками”, “Ой, Семеновна!” и др.
В последние годы вышли поэтические сборники: “Глагол (1993), “Мои товарищи - солдаты”, “Птицы мои” (1995) и др.
В 1994 были опубликованы литературные мемуары Старшинова - “Лица, лики и личины”. Н. Старшинов живет и работает в Москве.
Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000. (обратите внимание - словарь врет; Старшинов умер года четыре назад)
Посему сканировать купленную книжку (называющуюся характерно - “В нашем общежитии”) не буду. Тем не менее, кое что хочется процитировать.
Воспоминание
…Вы слышали выстрел, друзья по палате?
Тревожные новости дня.
И пули, которыми ранен Тольятти,
сегодня задели меня…
На станции “Маяковская”
…Вместе с ними, поправляя галстук алый,
ясноглаз, спокоек, светлорус,
как хозяин, пионер ходил по залу…
Долго на него смотрел поэт-индус.
Подошел к нему, по голове погладил-
слезы по щекам морщинистым бегут.
И, в глаза мальчишки голубые глядя,
улыбнулся пионеру: - Вери гуд!
(Может, вспомнил он детей рабочих,
забнущих от голода в тропической ночи…)
Улыбались все индусы, улыбался переводчик,
Улыбался пионер и окружающие москвичи…
* * *
…История… Ботаника… Грамматика…
С парнишкой ужились теперь они.
И входит настоящая романтика
в мальчишеские будничные дни.
* * *
Я знал эту девушку превосходно,
со стороны, говорят, видней.
Время от времени, в день свободный
я ей звонил и встречался с ней…
Хочу заметить, что книжка пятьдесят четвертого года. Также - но лично для меня - интересно, что книга была создана издательством Советский Писатель в соседнем доме от моего офиса.
Дополнение. Уже собираясь сунуть книжку в дальний угол, обнаружил, что являюсь счастливым обладателем автографа Старшинова. Купленную мной книжку он подарил некоему Дементьеву, пожелав ему успехов в поэзии. Почерк у Старшинова был завидный - теперь так писать не учат.
Тятя сходил на концерт и написал по этому поводу формальную рецензию:
Отчет о концерте 16 октября в музее им. Глинки
Вчера я был на концерте, о котором сообщал несколько дней назад. Чтобы читать отчет было удобно, я разбил его на несколько пунктов.
Конферанс
Выходила женщина и объявляла что-то неконкретное типа “Мендельсон” с таким видом, будто делала одолжение. Никаких искрометных шуток, она также не представляла юмористических сценок из жизни. Отсутствие должного уровня конферанса, разумеется, снизило уровень.
Прикид
Так называемые музыканты (см. ниже) были одеты плохо, даже бедно: оба были в черном. Никаких расписных трико и даже без птичьих перьев. И нательных украшений не было. Я, конечно, допускаю, что органистка была изящно татуирована, но под одеждой никакого (никакой?) тату видно не было. В целом, зрелище убогое. Не для того я хожу на концерты, чтобы закрывать глаза от стыда за прикид музыкантов!
Программа
Обещался дуэт: скрипка и орган. Но несколько номеров исполнялись в одиночку - либо только на скрипке, либо на органе. Я, конечно понимаю: музыкантам нужно пивка попить. Но почему в этом случае пивко не продавалось для нас, посетителей? Недемократично это как-то.
ПЕСЕН НЕ БЫЛО!
Уж органистка вполне могла бы спеть, да и у скрипача рот был ничем не занят. Нет у тебя таланта, не научился петь - не выступай на концерте. Разумеется, целый вечер слушать так называемую музыку, без единой песни - испытание не для слабонервных.
Честно говоря, я ожидал, что в где-то в середине один из музыкантов отринет свой постылый инструмент, возьмет в руки гитару, поместит ее на уровень гениталиев и грянет. Словом, я ждал, что в конце концов все образуется и концерт будет не хуже, чем у людей. Но не дожался я интересной музыки с злободневными ироничными словами.
Скрипач
Весь вечер играл на своей паршивой скрипочке и изображал такое удовольствие, что прямо невозможно. А удовольствие у него было в том, что дали поиграть на скрипке Страдивари. В конце несознательная публика много раз кричала бис и браво (исключительно по доброте: жалко было мальчишечку), а скрипач и рад стараться: пиликает и пиликает, и управы на него нет.
Хваленая эта скрипка Страдивари, на мой взгляд, значительно уступает домре. Да и инструмент попроще: сколько струн на скрипке, а сколько - на домре. Недаром в каждой музшколе в советское время был класс домры, и обычно этот класс был не заполнен. Понимали люди, что инструмент сложный, не для каждого!
Вот в то же советское время был такой специальный цыган Николай Сличенко, так у него был скрипач. Он на скрипочке поиграет, а потом раз - и в пляс! Богатыри были люди, теперь таких нет.
Органистка
Сидела неприлично: спиной к нам. И хоть бы сзади вид был достойный - так нет: худа до безобразия. С другой стороны, при таких музыкальных способностях, как у нее (ни тебе спеть - см. выше, ни станцевать - см. ниже) особенно не разъешься - не на что.
А орган был очень устарелый (самый старый орган в России), даже не электрический. Понятно, что с ее музыкальными “талантами” кто же ей доверит хороший, современный инструмент?
И хотя орган строил какой-то знаменитый немец, звучит он тихо и, стало быть, плохо.
Третий лишний
Вокруг органиcтки все-время суетился какой-то мужчина: выдвигал и вдвигал штыри регистров, перелистывал ноты. В общем, ухаживал как мог. И не от него зависело, что результат был плачевным.
Конечно, бонусный человек на концерте - это в принципе хорошо. Ему бы гитару в руки или хотя бы ударную установку - и концерт прошел бы намного оживленнее. Но не тут-то было, мужчина мельтешил, а музыка была по-прежнему неконкретной. Но уж подтанцовки бонусный человек мог бы плясать - так нет же. Стыдно писать, но подтанцовок не было ВООБЩЕ!
Ремюзе
Кто ходил вчера в казино или на группу “Ногу свело”, тот не зря прожил этот вечер! А ведь в музее собираются такие концерты продолжать. На что они надеются? Неужели на то, что зал опять будет полон? Если я пойду туде еще, то исключительно из мазохизма и, возможно, сострадания к убогим.
К 1914 г. исполнилось 15 лет с тех пор, как впервые в мире подводная лодка “Holland” была зачислена в состав регулярного военного флота. Субмарины прошли три войны (русско-японскую, итало-турецкую и греко-турецкую), выполнили ряд атак и даже выстрелили одну торпеду, но мимо.
Купил, опять-таки прельстившись дешевизною, книгу Я. Шафира “Вопросы газетной культуры” (Ленинградский Гублит, 1927). 10 вложенных рублей книга отработала. Вот:
Один пишет: “Остро стоит вопрос о взаимоотношениях между молодыми парнями и девушками”. Сразу видно, что написал книжник. Тут же другой о том же изъясняется таким образом: “Надо познакомиться с девчатами так, чтобы для них не было вредных последствий”. (стр. 75)
Или вот, тов. Шафир предлагает не использовать иностранные слова, заменяя их русскими, чтобы народ понимал (перед этим приводятся убедительные данные о низкой степени грамотности “читателя-массовика”, например, из 64 опрошенных Шафиром красноармейцев 29 человек не знали слова “канализация”, а 39 думало, что “констатировать” значит саботажничать):
Визави -> Насупротив Культуртрегер -> Просветитель (интересно, что культуртрегер с тех пор вовсе исчез) Оргия -> Неистовый пир (стр. с 136 по 148)
Из романтических побуждений купил книгу “Графическое оформление книги” (Б.М. Кисин, 1946). “Введение”, как и следовало ожидать, самая интересная часть. Цитирую.
Особенно часто искажение и извращение замыслов автора литературного произведения наблюдалось в иллюстрационных работах художников-формалистов.
В чем сущность формализма?
“В эстетике - учении о красоте - формалисты утверждают, что красота сводится и выражается в гармоничном сочетании звуков, красок, линий, которые приятны зрению и слуху сами по себе, как таковые, и независимо от того, что выражается посредством их.” (М. Горький, О формализме, “Правда” N99 от 9 апреля 1936 г.)
Художник-формалист утверждает, что произведение искусства обладает самодовлеющей ценностью, независимо от воплощаемого образа, от изображения реального предмета. Искусство должно якобы изображать только внутреннее “видение” художника. Или же говорится, будто законы искусства определяются не реальной жизнью, а свойствами материалов, из которых произведение искусства “построено”. Сюжетное содержание допускается формалистами лишь как повод, как предлог для раскрытия внутренней сущности самого художника.
Формализм характеризует такое состояние искусства, когда содержание отстает от формы.
…
Конструктивизм принес в искусство много вредных тенденций. Он насквозь формалистичен.
…
Конструктивизм, как и все другие формалистические течения, не мог создать ни одного подлинного произведения искусства, ибо подлинное искусство всегда реалистично.
“От греч, hebe — юность, половое созревание и phren — ум, душа; психическое заболевание, одна из форм (юношеская) шизофрении; развивается в период полового созревания. Проявляется нелепостью поведения, разорванностью и вычурностью речи. Поступки больных отличаются дурашливостью, театральной манерностью; возможны галлюцинации. Сочетание в поведении больных карикатурной изысканности с глуповатой веселостью — одна из самых характерных черт Г.”
Пришло лето, а с ним и наши маленькие радости. Такие, как цветы, ягоды и, конечно, грибы. Вот о них и пойдет речь.
Эти грибы - хитрецы. Они так ловко умеют маскироваться в неяркой весенней, летней и осенней траве, что заметить их - дело далеко не легкое. Идет грибник и видит: лежит перед ним белый или свинцово-серый, круглый или удлиненной формы камень. Не удерживается грибник - и стук по нему своей палкой. А грибу только того и надо: над ним поднимается легкое облачко - семена-споры по белу свету полетели. Эти грибы за быстроту появления плодовых тел, особенно после больших дождей, называют дождевиками. Но вот ученые-микологи относят их к нутревикам - грибам, образующим споры внутри самого плодового тела. В дождевиковое семейство входят такие грибы, как, головач мешковидный, головач удлиненный, головач гигантский, дождевик шиповатый, дождевик грушевидный и, наконец, порховид.
Все они растут в краях и в областях Дальнего Востока повсюду: в лесах, на лугах и полях… Встречаются они и одиночно, но чаще всего группами или пучками в разные годы с конца мая и до поздней осени. Все они съедобны в молодом возрасте пока мякоть их плодового тела белая и упругая.
Кратко остановимся на каждом грибе, относящемся к семейству дождевиковых:
Головач мешковидный - его тело грушевидное с толстой ножкой одетое двойной оболочкой, у молодых плодовых тел снаружи и внутри цвет белый, потом темнеющий. Верхняя часть сначала гладкая, потом с наружной оболочкой, разорванной на плоские чешуйки. Внутренняя оболочка разрывается наверху и через образовавшееся отверстие споры начинают высыпаться.
У молодых плодовых тел мякоть белая, потом она желтеет и буреет. Пригоден для приготовления в свежем виде - жареный, но рекомендуется снимать оболочку плодового тела.
Головач удлиненный - его плодовое тело булавовидное, головчатое. Растет в лиственных лесах и вне леса. Также съедобен.
Головач гигантский - имеет шаровидное тело. сначала снаружи и внутри белое, потом он начинает желтеть внутри. Наконец, покров тончает и при малейшем прикосновении к бурому сухому плодовому телу поднимается облачко спор. Споры шаровидные, бурые, гладкие или слабо бородавчатые. Растет на почве в изреженных лиственных лесах. Съедобен и вкусен в жареном виде.
Встречается в лиственных и смешанных лесах, на лугах, выгонах, на пашне, в садах с мая по сентябрь, единичными экземплярами или небольшими группами.
Плодовое тело широкояйцевидное, мешковидное, сверху приплюснутое, с основанием в виде ложной ножки, 12-16 см высоты, 5-20 см в поперечнике. Наружная оболочка толстая, шерстистая, сначала белая, позднее желтая и, наконец, бурая, бородавчатая, сетчато-растрескивающаяся. Мякоть сначала белая, потом зеленовато-желтая и темно-коричневая.
Молодой гриб съедобен, четвертой категории. Употребляется вареным и сушеным.
Вы будете смеяться, но всё, что есть на этом сайте (если не указано обратное)
создано Владом В. Головачом, простым ховринским либертеном, и этот либертен страшно
не любит, когда у него воруют интилликдуальную собственность; не воруйте её и Влад В. Головач будет вас любить и (если вы не мальчик) даже поцелует.
