Широко известно выражение Горького про музыку толстых. А вот оно в контексте:
Радио в соседнем отеле утешает мир толстых людей, мир хищников, сообщая им по воздуху новый фокстрот в исполнении оркестра негров. Это — музыка для толстых. Под ее ритм во всех великолепных кабаках «культурных» стран толстые люди, цинически двигая бедрами, грязнят, симулируют акт оплодотворения мужчиной женщины.
Издревле великие поэты всех народов, всех эпох вдохновенно тратили творческие силы свои на то, чтобы облагородить этот акт, украсить его достойно человека, чтобы не равнялся в этом человек с козлом, быком, боровом. Созданы сотни и тысячи прекрасных поэм, воспевающих любовь. Это чувство играло роль возбудителя творческих сил мужчины и женщины. Силой любви человек стал существом неизмеримо более социальным, чем самое умное животное. Поэзия земного, здорового, активного романтизма в отношении полов имела огромное социально-воспитательное значение. «Любовь и голод правят миром», сказал Шиллер. В основе культуры — любовь, в основе цивилизации — голод.
Пришел толстый хищник, паразит, живущий чужим трудом, получеловек с лозунгом «После меня хоть потоп», пришел и жирными ногами топчет все, что создано из самой тонкой нервной ткани великих художников, просветителей трудового народа.
Ему, толстому, женщина не нужна как друг и человек. Она для него только забава, если она не такая же хищница, как и сам он. Не нужна ему женщина и как мать, потому что хотя он и любит власть, но дети уже стесняют его. Да и власть нужна ему как бы лишь для фокстрота, а фокстрот стал необходим потому, что толстый — уже плохой самец. Любовь для него — распутство и становится все более развратом воображения, а не буйством распущенной плоти, чем была раньше. В мире толстых эпидимически разрастается «однополая» любовь. «Эволюция», которую переживают толстые, есть вырождение. Это — эволюция от красоты менуэта и живой страстности вальса к цинизму фокстрота с судорогами чарльстона, от Моцарта и Бетховена к джазбанду негров, которые наверно тайно смеются, видя, как белые их владыки эволюционируют к дикарям, от которых негры Америки ушли и уходят все дальше. Погибает культура! — вопят защитники власти толстых над рабочим миром, — Пролетариат грозит погубить культуру! — вопят они, и лгут, потому что не могут не видеть, как всемирное стадо толстых людей вытаптывает культуру, не могут не понимать, что пролетариат — единственная сила, способная спасти культуру и углубить и расширить ее.